— Верно. А все-таки цена-то его счастью — «пя-та-чо-ок!» Сыт — разве же это счастье?.. А что даст будущее, если оно, боже избави, придет? Вот этот самый пятачок. Разве же за это возможна борьба? Да и как вообще можно жить для будущего, бороться за будущее? Ведь это нелепость! Жизнь
тысяч поколений освящается тем, что каким-то там людям впереди будет «хорошо жить». Никогда никто серьезно не жил для будущего, только обманывал себя. Все жили и живут исключительно для настоящего, для блага в этом настоящем.
Неточные совпадения
Это не знаменитый генерал-полководец, не знаменитый адвокат, доктор или певец, это не удивительный богач-миллионер, нет — это бледный и худой человек с благородным лицом, который, сидя у себя ночью в скромном кабинете, создает каких хочет людей и какие вздумает приключения, и все это остается жить на веки гораздо прочнее, крепче и ярче, чем
тысячи настоящих, взаправдашних людей и событий, и живет годами, столетиями, тысячелетиями, к восторгу, радости и поучению бесчисленных человеческих
поколений.
Подрядчик-плотник всю свою жизнь строит в городе дома и все же до самой смерти вместо «галерея» говорит «галдарея», так и эти шестьдесят
тысяч жителей
поколениями читают и слышат о правде, о милосердии и свободе и все же до самой смерти лгут от утра до вечера, мучают друг друга, а свободы боятся и ненавидят ее, как врага.
Если же бы они были вечны, то положим (хотя это и труднее тем же людям, а не новым
поколениям исправлять ошибки и приближаться к совершенству), положим, они бы достигли после многих
тысяч лет цели, но тогда зачем же они?
— Гм! наша Маньхен попадает на историческую картину, которою будут восхищаться десятки
тысяч людей… Бог знает, может быть даже и целые
поколения! — воскликнул весело Фридрих Фридрихович, оглядываясь на Маню, которая только повернулась на ногах и опять стояла на том месте, не сводя глаз с Истомина.
Маменька на этом увещании не остановились. Они были одни из нежнейших маменек нашего века, коих, правда, и теперь в новом
поколении можно бы найти
тысячи, под другою только формою, но с теми же понятиями о пользах и выгодах любимчиков сынков
— Ну, что ты говоришь? — сказал Фроим. — Восемьдесят!.. Пхэ… Ему
тысяча лет. Когда Иезекииль воскресил мертвых в долине Дейро, то многие вошли в Иерусалим, поженились и имели потомство. Рэб Акива из этого
поколения, и у него есть «мезузе» [Мезузе — нечто вроде талисмана, предохраняющего дом от возможных бед.] от одного из воскресших. Спроси у Израиля. Он знает эту историю…
Яйцо, предназначенное природою для воспроизведения жизни индивидуума… понимаешь! жизни!.. жизни, которая в свою очередь дала бы жизнь целому
поколению, а это
поколение тысячам будущих
поколений, вдруг съедено, стало жертвою чревоугодия, прихоти!
Ему мало самому наслаждаться своим созданием, он хочет, чтобы другие,
тысячи наслаждались им; мало ему хвалы современников, он хочет, чтобы потомство, будущие
поколения, будущие веки поклонялись ему.